Некоторые из нас с увлечением служили в разных местах. Их судьбы складывались по-разному. Кто-то умер, кто-то чего-то добился в жизни. Он стал настоящим мужчиной. Люди не получают большие деньги просто так. Об этом мы поговорим в канун 23 февраля с Андреем Рогиковым, начальником комплекта ВС-9 шахты «Скариста» рудника «Комсомольский».
Он вернулся к жизни — как трудно 18-летнему юноше осознать, что он каждый день ходит с Богом? — Возможно, в силу своего возраста он поначалу не до конца осознал угрозу. Только позже, когда он начал сниматься вместе с семьей Дашманн, его страхи вырвались наружу. Насколько я знаю, нашей главной задачей было освещение основных пограничных нарядов и строителей, возводящих мост через реку Пяндж. Да, и, конечно, защищать местное население от любых провокаций на границе и от страха перед бандами… Каждый день трое наших ребят, вооруженные автоматами и биноклями, охраняли холм. Когда дашманы, занявшие позиции на перевалах и хребтах, начинали нас обстреливать, мы тоже открывали по ним ответный огонь. Какое воспоминание для вас самое болезненное на сегодняшний день? — (Задумывается) Бог знает… Прошло много лет. Почти все забылось. Но ребята, которые были призваны вместе с нами, вернулись домой из Афганистана. Наши офицеры были настоящими профессионалами, готовыми пройти через огонь войны ради солдат. В нашем взводе не было потерь. Единственное, о чем мы сожалеем, — это то, что все мы заболели малярией. Один солдат также заболел сыпным тифом, которым, кстати, болеет до сих пор… 4 — комсомольский организатор Анатолий Стрый, 1 сержант, 2 других сержанта — м-р.
Было немного не по себе. Афганцев было в пять раз больше, чем нас. Все они ходили босиком, в рваной одежде, но у них были японские магнитофоны и микрофоны. Так что мы слушали записи этого концерта целый год.
В армии я занимался всем. У вас были проблемы со снабжением? — Не удивительно, что такое случалось… Помню, однажды мы участвовали в военной операции. Мы попали в засаду на горном хребте, и наш вертолет случайно сбросил продовольствие на другую гору. После этого нам два дня нечего было есть… Моя коллега до сих пор помнит, как получила на день рождения орехи и масло. Какое это было счастье! Часто вертолет не мог взлететь из-за облачности в каньоне. И нам приходилось неделю или две сидеть без хлеба. Поэтому майор Характеров предложил нам построить печку российского производства. В деревне было около трех человек, которые видели это действие. Они разделились на три группы. Стали месить глину, а в качестве форм для кирпичей использовали шахтные ящики. Кирпичи сушили на солнце. В первый раз печь рухнула, свод не выдержал. Вторая попытка также не увенчалась успехом. Наконец, с третьей попытки печь заработала как надо. Дети пекли не только хлеб, но и торты на дни рождения. Я тоже научился печь пироги и варить борщ. Все это я делал в армии. — Я знаю бывших «афганцев», которые через несколько лет уехали в Афганистан. — Возможно, и сейчас я поеду туда как турист. Большую часть территории Афганистана занимают горы. Со стороны это выглядит очень странно. Вы летите на вертолете. Вы летите в вертолете с серыми скалами.
Пугачева, «Уральские пельмени», СВО: как сейчас живет юморист Андрей Рожков
Был еще Александр Патроман, еврей, переехавший в Тель-Авив в 1990-х годах. Задач по общению практически не было. Караматул, переводчик с таджикского, просил меня называть его Колей! Я помню, как он умолял меня. Я спрашиваю. ‘Почему?’ — ‘Чтобы не думали, что я местный’. — ‘Ты себя в зеркало когда-нибудь видел? Что ты за Коля?» — Я смеюсь. Северные таджики внешне неотличимы от северных пуштунов. И языки их похожи. Поэтому таджиков повсеместно брали на работу в качестве переводчиков. Кстати, мне бы хотелось узнать, какой была жизнь в Каламатулле в то время. Судьба разлучила нас. Но почти со всеми своими коллегами я поддерживаю деловые отношения уже много лет. Наш гранатометчик Александр Грановский сейчас живет в Хайфе. Анатолий Козлов (Чувашия), Юрий Дзюба (Черкассы), Эйлат Сафиулин (Казань), Сергей Борисов (Кировоград). На данный момент многие дети все еще остаются в Украине. До недавнего времени я поддерживал связь с Одессой. Там живет Олег Рудницкий, в Киеве — Александр Зилко… И, к сожалению, из-за новых украинских политических деятелей мы вдруг оказались по другую сторону баррикад. Грустно.