В России каждый десятый малыш возвращается в приют, так как его родителям не было ясно, с чем они столкнутся.
Никто не может гарантировать, что такая ситуация произойдет с вами. Однако, стоит помнить, что каждый десятый приемный ребенок в России возвращается в детский дом после усыновления из-за трудностей адаптации, с которыми родители не были готовы справиться. Тоня Рубцова взяла интервью у трех семей, которые усыновили детей с поддержкой фонда «В ответе за будущее», и они поделились своими опытами и проблемами, с которыми они столкнулись или не ожидали столкнуться.
Не ждите, что ребёнок будет хорошо себя вести из благодарности за «спасение»
У каждого человека есть своя уникальная мотивация стать приемными родителями. У кого-то ограничения в здоровье или возрасте не позволяют им иметь собственных детей, у других есть сильное желание и достаточные ресурсы, чтобы улучшить жизнь кого-то другого. Однако, самое главное в этом процессе — помнить, что вы делаете это прежде всего для себя.
Безрассудно полагать, что приёмный ребёнок будет воспринимать новых родителей как «спасителей», которые дали ему шанс на новую жизнь. Даже если прежде жизнь ребёнка была подобна аду, не ожидайте, что он будет следовать вашим указаниям всегда и во всём по чувству благодарности.
Часто бывает совсем наоборот. Обычно, при переезде в новый дом, дети стараются проявить себя с лучшей стороны. Однако, по мере того, как они привыкают и начинают расслабляться, их старые раны и обиды находят выход и воздействуют на новую семью.
Юрий Никифоров стал опекуном двух подростков, родители которых ушли из этой жизни. На протяжении первого года дети окликали его «папа Юра», однако со временем он превратился для них просто в папу.
Мы приютили Дениса и Машу в нашу семью трое года назад. Ребята все еще помнят своих биологических родителей, особенно старшая дочь. Но у Маши характер довольно спокойный, в отличие от Дениса, который в первый год часто приходил в ярость. Он отказывался выполнять наши просьбы и орал: «Для меня вы никто!». Это причиняло нам боль, и я постоянно задумывался: что, если мы сделали ошибку, что, если ему хуже с нами, чем без нас. Однако я старался не думать об этом и сосредоточиться на своей роли отца. Со временем сын привык к нам и эти истерики прекратились.
Ребёнку может понадобиться очень много внимания
Дети, оставленные без внимания собственных родителей, воспринимают мир по-иному, чем те, кто вырос в заботливой семье. Даже если ребенок живет с отцом, который его избивает, он все равно чувствует свою привязанность к этому роду. Отрыв от кровных уз связи является психологической травмой. Потеря родителей заставляет некоторых детей чувствовать себя недостойными любви, и они винят самих себя во всем происходящем. Другие лишаются доверия к взрослым, боясь снова привязываться и испытывать боль.
Всегда необходимо обеспечить ребенку изобилие тепла и нежности, чтобы восстановить его доверие в себя и окружающих. Это может проявляться в неотъемлемом желании физического контакта (объятий, прикосновений), страхе отпускать родителей даже на короткое время, постоянном интересе к эмоциям и чувствам.
Анна Сошинская является главой фонда «В ответе за будущее» и в своей семье воспитывает пятерых детей, среди которых есть дочь Наташа, которую она удочерила, и ребенок от первого брака ее мужа.
Моя приемная дочь Наташа была всего лишь четырех лет, когда мы приняли ее к себе. В детском саду она не присоединялась к другим детям на игровой площадке. Она стояла у ворот и ожидала меня, и ничто не могло отвлечь ее от этого. Сейчас ей уже восемь лет, но ощущение недостатка любви и связи с матерью все еще сильно. Она тревожится и сомневается в нашей привязанности к ней, постоянно спрашивая, люблю ли я ее и насколько. Мой биологический сын, возможно, даже не замечает, когда я ухожу куда-то. А Наташу это очень беспокоит: она хочет, чтобы я обязательно говорила ей, что ухожу на дела и вернусь через несколько часов. Она нуждается в тактильном контакте: утром мы должны провести в кровати хотя бы пять минут вместе. Иногда она говорит, что ей хотелось бы, чтобы я родила ее. Я отвечаю, что мне тоже бы хотелось, но это не имеет значения — мы все равно семья.